Архип Куинджи один из самых необычных пейзажистов 2-й половины XIX века, которого называют «художником света». Виной тому невероятно точная передача световых потоков, а может, особенная любовь к жизни и ко всему окружающему. Ему даже приписывают использование «лунных красок». Конечно, это всего лишь легенда, подчеркивающая, однако, магию его творчества.
Предлагаем вам, дорогие друзья, посмотреть документальный фильм из цикла «Тайники Русского музея» — «Кудесник света Архип Куинджи» (Авторы сценария и режиссер: Галина Иванова. Автор текста: Леонид Тарнорудер)
Мощный Куинджи был не только великим художником, но также был великим Учителем жизни. Его частная жизнь была необычна, уединена, и только ближайшие его ученики знали глубину души его. Ровно в полдень он всходил на крышу дома своего, и, как только гремела полуденная крепостная пушка, тысячи птиц собирались вокруг него. Он кормил их из своих рук, этих бесчисленных друзей своих: голубей, воробьёв, ворон, галок, ласточек. Казалось, все птицы столицы слетелись к нему и покрывали его плечи, руки и голову. Он говорил мне: «Подойди ближе, я скажу им, чтобы они не боялись тебя». Незабываемо было зрелище этого седого и улыбающегося человека, покрытого щебечущими пташками; оно останется среди самых дорогих воспоминаний… Одна из обычных радостей Куинджи была помогать бедным так, чтобы они не знали, откуда пришло это благодеяние. Неповторима была вся жизнь его…
Николай Константинович Рерих, ученик А.И. Куинджи
Иллюзия света была его богом, и не было художника, равного ему в достижении этого чуда живописи.
Илья Ефимович Репин
У Архипа Куинджи был весьма непростой характер. Он был отзывчив, добр, щедр и вместе с тем порывист, вспыльчив, категоричен в суждениях. Когда Куинджи преподавал в Академии, стена в стену с его мастерской располагался класс Ивана Ивановича Шишкина (мы на днях. кстати, отмечали и его юбилей). Как-то раз Шишкин пришел к Куинджи с предложением прорубить в стене дверь. «Соединим их, — с воодушевлением говорил Шишкин, — ты будешь учить их колориту, а я рисунку!». Для Куинджи это предложение символизировало все те стереотипы, которые он пытался изжить в Академии — он не разделял живопись на рисунок и колористику. Дипломатом Куинджи не был и долго объяснять не любил. Он просто буркнул: «Никогда». Шишкин после этого почти не разговаривал с Куинджи и вскоре покинул Академию.
Современник Куинджи, писатель и журналист А.Суворин, отмечал: «»Ночь на Днепре» Куинджи — это не движение живописи вперёд, а скачок, скачок огромный. Впечатление от неё решительно волшебное; это не картина, а сама природа, перенесённая на полотно в миниатюре. (…) Такой другой картины нет в целом мире, нет в мире искусства».
Побывав на выставке, Суворин писал о новой работе Куинджи «Берёзовая роща»: «…Как только глаз зрителя нечаянно встречался с этой картиной, увидавший её круто к ней поворачивался, оставляя без внимания целый ряд картин. …Поражённый зритель пристально вглядывался в картину, подходил к ней ближе, к самому полотну, всматривался, — что за краски у Куинджи, не как у других, каким образом у него всё так написано — мокрая трава, и она действительно мокрая, солнечный свет на поляне… точно действительно светит на картину само солнце. Один из историков заметил даже, что если бы Куинджи жил в средние века, его сожгли бы за эту картину, как за колдовство».
Писатель и журналист Я.П.Полонский, очарованный этим зрелищем, писал: «Главное его (Куинджи) призвание в пейзаже — это довести краски свои до того, чтобы вместо них был блеск зари, лунное сияние, голубая даль или золотистая зелень, и чтобы гармонией контрастов света и тени, насколько возможно, обаять, околдовать тех, кто будет смотреть на полотно его».
Печально то, что масляные краски, которыми писал Куинджи, обладали коварной особенностью — тускнеть со временем; картины, которые «светились» в первые годы их написания, совершенно утеряли этот эффект, хотя и остались прекрасными.
По воспоминаниям своих учеников, Куинджи утверждал, что «художник есть тот, кто умеет уловить и воссоздать внутреннее, единое, ту жизнь и тот смысл жизни, которые как бы рассыпаны в частностях, раздроблены в них». Такое мудрое определение художника мог высказать только тот, кто сам смог уловить и воссоздать это внутреннее.
Подготовила Андрашева С.В.
